Молоток и Есенин
Кое-кто уже смеется, а зря. Есенин придет сюда с искренним намерением поработать. Он разложит молотки вокруг себя красивым веером. Потом подумает и переложит их в виде крыльев бабочки. Чем бы заняться еще, он не знает, поэтому от нечего делать возьмет в руки гвоздь и примерится, чтобы по нему тюкнуть, но в этот момент… В этот момент его воображение пронзит электрический импульс, и ему внезапно померещится, что гвоздик – никакой на самом деле не гвоздик, а стройная танцовщица в облегающем серебристом платье. Она танцевала при дворе турецкого султана и однажды чем-то прогневала могущественного повелителя. Чем бы, чем бы таким… может быть, дерзко с ним разговаривала? Да, конечно, однажды она посмеялась над его козлиной бородой и оттопыренными ушами! Разгневанный султан позвал своего главного евнуха… – Есенин возьмет молоток и с опаской потрогает его тяжелую головку, – и велел казнить несчастную танцовщицу изуверской казнью, по самую макушку вогнать ее в деревянную колоду. Она плачет и умоляет о прощении. Главному евнуху не хочется ее убивать, но он не смеет ослушаться своего повелителя… Он закрывает глаза от жалости, размахивается, и… Аааааа! Нет, это не главный евнух размахивается, это Есенин, размахнувшись, изо всех сил бьет молотком по собственному пальцу. Слезы градом текут по его лицу, соседи выскакивают из-за столиков. «Врача! Скорую!» Несчастному бинтуют палец, утирают слезы, капают в стакан валерьянку. Только Есенин знает, что дело вовсе не в ушибе – на самом деле он последний романтик, пострадавший за любовь.